– Как же всё-таки я люблю праздники, – думал Алёшка, заканчивая раскрашивать цветными карандашами рисунок, нарисованный для родных в подарок к Новому году.
Рисунок получился красивым, на голубом фоне Дед Мороз и Снегурка со зверьками. Алёшка вытянул вперед руку и, отводя её, то влево, то вправо, любовался своим рисунком.
– Так, – удовлетворённо сказал он, – одно дело сделано. Надо только лучше спрятать его, чтобы маме на глаза не попался, а то сюрприза не получится.
Бережно сложил в картонную папку листок с рисунком и запихнул его в ящик письменного стола в самый низ, подальше от глаз. И потирая довольно руки, задумался.
– Да, – вспомнил Алёшка, – ещё надо выучить частушки к школьному концерту, и примерить платье Снегурочки.
Концерт был шуточным. Надоели ребятам однообразные Дед Мороз и Снегурочка. Поэтому общим голосованием учеников было принято решение: праздник организовать в виде концерта с пародией.
При воспоминании о платье, Алёшкины щёки зарделись, как утренняя заря. Ему не очень-то хотелось в него наряжаться, но они с Антоном должны были быть Снегурками, и петь частушки в девчачьих нарядах с бантами на голове и девчачьими голосами, а не читать стихи в обыкновенных костюмах.
Они долго отказывались, но петь так хорошо, как они, никто не умел, и мальчики нехотя согласились.
Алёшка достал из ранца листки бумаги с текстом частушек и пробежал по ним глазами.
– Ничего сложного нет, – сказал он и вздохнул. Уж очень не хотелось ему исполнять роль девчонки. Но делать нечего, согласие своё он дал, назад дороги не было.
Подошёл к зеркалу и, представляя, что напротив него стоит Антон стал шепотом читать текст.
– Вроде ничего, получается, надо попробовать его петь, – сказал Алёшка.
Потоптавшись у зеркала, неуверенно запел, да так тихо, что едва сам себя услышал.
– Надо тебе Алёшка громче петь, – сам себе сказал он, – что это за репетиция такая, если ничего не слышно.
Приосанившись, поставил руки в боки, набрав в легкие больше воздуха, и почувствовав себя настоящим артистом, запел девчачьим тоненьким голоском:
– Вам споют сейчас частушки,
Две весёлые подружки.
– Ручками нам хлопайте,
Ножками потопайте!
Получилось очень смешно. Голос его был больше похож на мышиный писк, чем на пение девчачьим голосом. Алёшка, перестал смеяться, сделал серьёзным выражение лица и снова запел, стараясь, чтобы голос не был слишком писклявым. Получилось хорошо, только очень уж тихо.
– Эх, чего стесняться, – махнул рукой Алёшка, надо громче петь.
Он снова поставил руки в боки, прокашлялся и запел:
– Вам споют сейчас частушки,
Две…
На этом слове его пение было прервано бабушкой заглянувшей к нему в комнату:
– Алёшенька, у нас гости? – спросила она и обвела глазами комнату.
– Бабуль, да нет у нас никаких гостей, – смутившись, ответил Алёшка.
– А кто это пел сейчас девичьим голосом? – поинтересовалась бабушка.
– Так это по телевизору концерт показывают, – сказал Алёшка и метнул свой взгляд на телевизор.
Бабушка, уловив его взгляд, тоже взглянула на телевизор и ахнула:
– Алёшенька, так телевизор-то не включен!
– Ну, и что, я его только - что выключил, – стал выкручиваться из неловкой ситуации Алёшка.
– Ты, бабуль, иди, иди, а то мне ещё заниматься нужно.
Бабушка ушла, потом вернулась и, осмотрев комнату и вздохнув, сказала:
– Ну, и чудеса!
Репетиция была испорчена, настроение тоже.
– Да, – вздохнул Алёшка, – не дадут мне тут порепетировать. Может платье пока примерить, которое мне учительница принесла.
Алёшка достал из сумки пакет с платьем и чуть не заплакал. Платье было розового цвета, с рюшами по подолу и рукавам. По всему платью рассыпался горох того же цвета, что и платье, только темнее. На груди была брошь, в виде кошечки держащей в лапке букетик цветов. Там же, в пакете лежал уже завязанный большой розовый бант вместо кокошника.
Алёшка медленно опустился перед зеркалом на пол, и из его голубых огромных глаз с черными длиннющими ресницами выкатилась скупая мужская слеза.
- Хотя бы костюм дали нормальный! - подумал он, - Просто издевательство! Мало того, что Снегурочка, так ещё и пародия. Ну и вляпался!
За дверью послышались чьи-то шаги и Алёшка, вскочив на ноги, поспешно впихнул платье вместе с бантом в шкаф.
В комнату заглянула бабушка:
– Алёшенька, я в магазин хочу сходить, присмотри за сестричкой, ладно?
Прижимаясь спиной к шкафу, боясь, как бы из него не вывалилось ненароком платье, Алёшка сказал:
– Иди, бабуль, иди, я присмотрю за Леночкой.
И только тогда облегчённо вздохнул, когда услышал, как за бабашкой захлопнулась дверь.
Повернувшись к зеркалу, увидел своё растерянное и даже слегка испуганное лицо и облегчённо вздохнул.
– Всё будет хорошо, – сказал он и подмигнул себе в зеркале.
Получилось, очень смешно и Алёшка улыбнулся.
Достал из шкафа платье приложил к себе, потом положил себе на голову бант.
– А что? Очень даже похож на девчонку! Румян добавлю, пудры, глядишь, никто и не узнает меня.
Алешка надел на себя розовое платье, на голову положил бант. Повертелся перед зеркалом туда-сюда и остался доволен собой. Только вот бант всё время падал с головы. Волосы были короткими и бант плохо держался.
– Как же у Леночки бант держится, у неё ведь волосики тоже короткие? – удивился Алёшка.
Он пошел в комнату сестры. Та играла с куклами и напевала песенку. Склонился к её голове и увидел рядом с бантом маленькую заколку для волос.
– Лен, а дай мне на время свою заколку, – попросил он сестру, – я её тебе потом отдам.
– Ага, ишь какой хитренький! Потеряешь, как потом отдашь, – сказала Леночка и прикрыла заколку ладонью. – Мальчики заколки не носят, вот!
– Да я только на время возьму, на одну минуточку, и сразу отдам, – стал упрашивать её Алёшка.
– Не дам, не дам, не дам, – стала твердить Леночка, отодвигаясь от него.
– Ну и ладно, без неё обойдусь, – рассердился Алёшка.
Вернулся комнату, дверь изнутри подпёр стулом, чтобы Леночка случайно не вошла, и стал надевать платье. Положил на голову бант и, включив для конспирации телевизор, принялся репетировать.
По телевизору шёл какой-то концерт, приуроченный к Международному женскому дню.
Зазвонил телефон, Алёшка вздрогнул так, как будто его застали за чем-то нехорошим, и стал лихорадочно стаскивать с себя платье. Второпях запутался в нём, что-то затрещало. Краем глаза Алёшка успел заметить, что оторвался край рюши.
Схватив телефон одной рукой, другой стал он лихорадочно запихивать злополучное платье в шкаф и, нажав кнопку, ответил как можно спокойнее:
– Алло, я слушаю!
– Лёха, привет! – заорал в трубке голос Антона, – ты что делаешь?
– А ты? – уклончиво спросил Алёшка.
– Я репетирую, смешно получается.
– Я тоже репетирую, давай по телефону репетировать? – предложил он Антону.
Репетиция заняла 20 минут, пока в квартире не появилась бабушка. Пришлось репетицию перенести на следующий день.
Так прошла неделя, и наступил тот самый ответственный праздничный день. Зал был полон, в основном там сидели мамы, бабушки и, конечно же, учителя.
Алёшка и Антон очень волновались, придирчиво осматривали друг друга.
– Ой, Лёха, тебя совсем не узнать! – восхищенно сказал Антон. Твоя мама ни за что тебя не узнает.
– Это хорошо, – довольным голосом сказал Алёшка, не очень-то и хочется, чтобы узнала.
Вокруг суетились ребята, кто-то что-то репетировал, кто-то выносил декорации к своему выступлению. Какая-то девочка в спортивном купальнике сидела на шпагате.
– Слышишь Лёха, у меня на юбке слабая резинка, как бы во время выступления она с меня не свалилась, – поделился своими страхами Антон.
– Да ты не боись, не свалится, – ответил ему Алёшка, разглядывая зал из-за портьеры.
В зале яблоку негде было упасть. Во втором ряду сидела его мама, он её сразу увидел.
– Узнает, как есть узнает, – пробормотал Алёшка, отходя вглубь кулис.
Начинался концерт выходом Снегурочек. Антон шел, придерживая у пояса юбку, резинка которой окончательно ослабла и юбка могла в любую минуту соскользнуть. Тут же заиграла новогодняя песенка. У Алешки от волнения вспотели ладони, и тряслись коленки. Слова частушки выскочили из головы. Он набрал полную грудь воздуха и, взглянув мельком в сторону кулис, где лежали так поразившие его подушки, и стоял Микки - Маус с оторванным ухом, запел тонюсеньким голоском:
– Вам споют сейчас частушки,
Разноцветные подушки.
– Ушками нам хлопайте,
Ножками потопайте!
Зал зашелся в хохоте, Антон стал подавать ему какие-то знаки, и случайно отпустил пояс юбки, и та свалилась к его ногам. Зал захохотал ещё громче. Антон от волнения не почувствовал свалившейся с него юбки и запел:
– Мы Снегурки хоть куда,
Только вот одна беда.
– Двойки получаем,
Себя не уважаем!
Алёшка не мог понять, почему весь зал заходиться в хохоте.
– Наверно понравилось, как мы поём, вот и радуются, – подумал он. И воспрянув духом, запел было свой куплет, но увидев, что с Антона свалилась юбка, и видны мужские трусы, забыл слова и запел, первое, что пришло ему на ум:
– Хороши у нас наряды,
Просто загляденье.
– У Тамары и Алины,
Сегодня выступленье!
Допев куплет, придуманный на ходу, Алешка стал пальцем показывать Антону на свалившуюся юбку. Антон кивнул головой в знак согласия, мол, понял, понял, надо приплясывать, и запел, притопывая ногами:
– В этот праздничный денёк,
Шлём мы свой вам поздравок.
И стал притопывать в такт ногами, отчего юбка обвилась вокруг его ног.
– Удивляются родные,
Мы такие, заводные!
На последнем слове Антон хотел посильнее и задорнее топнуть ногой, но всё-таки запутался в юбке и упал.
Алёшка открыл было рот, чтобы продолжить куплет, как услышал голос Антона:
– Ой!
Решив, что пора заканчивать своё выступление, он запел:
– Мы пропели вам друзья,
Весёлые частушки.
– Уходить уж нам пора,
И, скосив глаза на Антона, который никак не мог выпутаться из юбки, закончил куплет:
Уведём под ручки!
Алёшка попытался поднять Антона. Но ему это не удалось. И он, подхватив друга под мышки, поволок со сцены за кулисы.
Зал хохотал и аплодировал стоя, вытирая на глазах слёзы. Несколько раз Алёшку и Антона вызывали на бис. Они кланялись и не могли понять, почему им так бурно аплодируют.
За сценой, к ним подошёл руководитель драматического кружка и сказал:
– Молодцы ребята! Хорошую новогоднюю пародию придумали! Поздравляю! - и пожал им руки. – А может, вы ко мне в кружок запишитесь? Нам такие актёры, ой, как нужны.
Алёшка приосанился и деловито сказал:
– Нам ещё подумать надо. Может, и запишемся, – и хитро подмигнул Антону. Вот так-то!
