- Ева, Ева, у тебя мама есть?
С этим вопросом ко мне обратилась девочка лет девяти. Три года тому назад летом я подрабатывала вожатой в детском лагере, мне достался отряд, в котором были воспитанники детского дома.
- Есть, Валя, - ответила я и почему-то почувствовала себя виноватой, с личными делами детей я была знакома и знала, что мать этой девочки лишена родительских прав.
- А твоя мама красивая? – девочка не заметила моего замешательства, вела себя спокойно, как если бы мы говорили о цветах.
- Очень, - прошептала я, внутренне готовясь к детским слезам, но ошиблась.
- И моя! И плевать, что пьёт! - выкрикнула малышка и ощетинилась. Но возражать я и не собиралась. Валя выглядела дерзко и неопрятно. Белая майка с пятнами на рукаве, рваные чёрные джинсы, заношенные красные кеды. Копна светлых кудрявых волос угрожающе спуталась, похоже, что девочка не знала о существовании расчёски. Я молча подошла к ней и начала осторожно распутывать кудряшки. На миг глаза девочки вспыхнули гневом, но она сдержалась. Я знала от ребят, что связываться с Валей – себе дороже, она вспыхивала, как порох и, если ей казалось, что ее задирают, то дралась с недетской жестокостью. Кто-то из пострадавших прозвал ее «машиной для убийства», что никак не вязалось с ее личиком ангела. «Хорошенькая, наверное, в мать, - подумала я, продолжая аккуратно разбирать Валины кудри, - если бы еще умывалась как следует, да не ходила в синяках и драной одежде, то была бы красотка».
- У меня очень весёлая семья, - помолчав, поделилась Валя, - особенно, если есть деньги на бутылку. Папа умер, когда я была совсем маленькой. Мы с мамой стали жить вдвоём. Сначала она часто плакала, а потом стала пить. В первом классе нам задали составить распорядок дня. Я не сделала, потому что часов дома нет. Из-за этого и в школу опаздывала. Я стала маму бояться, раньше она напивалась и плакала, а потом… начала драться. А ведь я ничего плохого не делала, жалела ее, а она могла ударить или бросить в меня, чем попало. Обычно не попадала, она же пьяная! Чтобы не связываться с ней, убегала из дома до того, как она проснется. Школу пришлось бросить, а мне нравилось учиться, мама форму мне так и не купила, ходить в чем попало не разрешали. Всех одноклассников мамы или бабушки в школу провожали, кого-то на машинах привозили, а я шла одна. Мне было как-то… противно что ли?
- А куда ты ходила вместо уроков? – я решилась задать Вале вопрос.
- В наш старый двор, - оживилась девочка, - мы там жили, когда папа был жив. Сейчас там никто нет, дом скоро снесут, но я нашла гитару. От нечего делать начла дергать струны. Хорошо, что никто не слышал мою музыку! – Валя захихикала. - У меня не сразу стало получаться, но времени было много…
Мама не разрешала мне играть на папиной гитаре. Говорила, что слуха нет. Я ей верила, поэтому играла в старом доме. А потом она стала часто пропадать из дома. Когда ее не было, я доставала старые фото, рассматривала, какой она была в молодости. Мама была тоненькая, улыбалась, у нее были пушистые волосы. Она была такая красивая.
Она приходила домой под вечер. Если я успевала уснуть, то будила, отправляла в ларёк к тёте Оле за бутылкой. Но хуже всего было, когда ее друзья приходили в гости. Они не расходились до глубокой ночи, а я так боялась, что не могла спать. Мама кричала, ее дружки пели песни, соседи ругались, приезжала полиция. Однажды всю компанию забрали в полицию, а меня – в детдом. Но первый раз отпустили, мама пообещала, что исправится – не будет пить, устроится на работу. Я вернулась домой, но мама не сдержала обещание. Уже на другой день разбудила меня и сказала:
- Валентина, иди в ларек, купи водки, душа горит! Сдачу верни. Конфеты покупать не смей!
Я очень люблю сладкое. Однажды не удержалась и купила жвачку, думала, что не заметит. Заметила, избила, я попала в больницу. Из больницы - в детдом.
- Ты переживала? – меня настолько взволновали откровения Вали, что я оставила попытку расчесать ее непослушны кудри.
- Нет. Она приходила в больницу, плакала, просила прощения, но я уже ей не верила. У меня было сотрясение мозга, я даже ходить не могла, все кружилось. Я знаю, что она меня не отпускает, потому что за папу платят пенсию, а если заберут, то денег не будет. Не хочу бегать за водкой и шляться по городу, не хочу, чтобы мама пила.
- А как тебе в детдоме?
- Ты знаешь, как меня называют?
- Как?
- Машиной для убийства! Это потому, что дерусь.
- Понимаю. Надо…
- Меня скоро заберут, - Валя дерзко перебила меня, ее глаза просияли.
- Кто? – я не поверила девочке, дети часто фантазируют, но постаралась проявить радость.
- Тетя Оля из ларька! Когда узнала, что я детдоме – сразу пришла. Правда-правда! Она документы собирает, чтобы меня забрать, а мне никто не верит. Я снова пойду учиться в старую школу. Ты еще не знаешь, ведь тетя Оля – учительница, она раньше в нашей школе работала. У нее была дочка, она мне сама рассказала, но та связалась с плохой компанией и погибла. Тете Оле пришлось уйти из школы, а потом ее попросили поработать в ларьке. Просили временно, а она уже три года работает. Ева, тетя Оля говорит, что я напоминаю ей дочку. Так бывает?
- Бывает, - подтвердила я, и мне очень захотелось, чтобы все, что Валя рассказала, оказалось правдой.
- Она пообещала, что учебу нагоним… А знаешь, что еще она пообещала?
- Что?
- Что мою маму, - личико Вали покраснело, - мы не бросим, что будем навещать и поможем ей… как же это… выкарабкаться.
Я увидела в ее глазах слезы. Мне не было понятно, плачет она от счастья или от горя, но отчаянно захотелось, чтобы у малышки, так рано повзрослевшей и познавшей столько горя, все сложилось.
- Я хочу, чтобы смена поскорее закончилась, тогда все увидят, как меня новая мама заберет.
Прошло время. В отряде каждый день проводилась масса различных мероприятий, случались различные события, я была занята все 24 часа в сутки, но все эти дни помнила про наш разговор с Валей.
И вот наступил день расставания, дети упаковали свои вещи и, ожидая отъезда, делали селфи, обменивались телефонами. Валя ни с кем не прощалась, ей не сиделось на месте, она то и дело выбегала к воротам, чтобы посмотреть на дорогу. Ребята заметили ее волнение и начали дразнить девочку. Сделать ребятам замечание я не успела, Валя с визгом устремилась навстречу сухонькой пожилой женщине с тросточкой, неуклюже выбиравшейся из машины. Девочка обняла за талию тетю Олю и замерла, а я и другие дети стояли словно завороженные. Валя говорила правду!
- Ева!! Ева!! – уже через минуту громко и радостно выкрикнула Валя, не выпуская из объятий свою новую маму, - моя мама красивая?!
И мне показалось, что она не спрашивала, а утверждала.
От волнения перехватило горло, на глазах навернулись слезы, я не смогла словами ответить девочке и только активно закивала головой, ни минуты не сомневаясь, что с такой красивой мамой у Вали все будет хорошо.
